Письмо к деду
«Все, что замалчивается в первом поколении, второе носит в своем теле».
(Франсуаза Дольто)
Тяжёлая болезнь тела способствовала тому, чтобы снять все печати, на время, возвращаясь к прошлому… 10.10.2011 Ганновер
Дорогой мой дедушка Василий Владимирович!
Сквозь годы и расстояния я, твоя внучка, пишу тебе своё письмо.
Мама и папа нам с братом всегда говорили, что у них нет родителей, и никогда нам не рассказывали о вас.
Мы росли и знали, что дедушек и бабушек у нас нет.
И мы жили так, как будто вас не было!
Только, когда мне исполнилось пятьдесят, и я сама была уже бабушкой, размышляя о своём и прошлом своих родителей, вдруг поняла, что вы, мои дедушки и бабушки – были!
Я есть потому, что ты, мой дорогой дед, жил и мечтал!
Когда я собирала те крохи, проговорённые памятью моей мамы и её старшей сестры, то поняла, что ты жил, любил и мечтал, имел свои принципы и убеждения.
Вы, Василий и Регина-Мария – мои дедушка и бабушка.
В самом начале в 1924 году (может быть и раньше), вы такие разные –польская шляхетская панночка и дворянин из потомственных военных, решили быть вместе, не побоявшись материнского проклятия моей прабабушки Гертруды. (Польские шляхтичи, хоть и обедневшие, имели гипертрофированное чувство достоинства.).
Значит, вы любили друг друга, потому что вскоре родились один за другим шесть красивых детей. Вы были вместе, любили и мечтали.
На стенах вашей квартиры висели картины. Ты рисовал их. В углу комнаты у окна стоял в чемоданчике фотоаппарат и треножник, а в коридоре – твой велосипед.
Что происходило тогда в 30-е в Красном Луче Луганской области?
Старшие на всю жизнь запомнили, как ты целовал их, поглаживая щёчки шершавыми пальцами…
Почему ты приходил украдкой в свой дом, не сбрасывая свой плащ-палатку, тихонько заходил в ту комнату, где спали дети?
Ты обнимал свою Регину и мечтал о том времени, когда тебе не надо будет скрываться, но ты сможешь снова сидеть со всеми за обеденным столом…
Моя мама – твоя самая маленькая Владочка совсем не помнила тебя. Тогда, в августе 1937-го, когда тебя увезла машина НКВД, она была младенцем…
Девятого августа "Тройкой" НКВД Украины по Донецкой области ты был приговорён к расстрелу, а уже пятнадцатого числа приговор привели в исполнение...
Как бы сложилась её жизнь тогда, если бы тебя не расстреляли?
Ведь ты не знаешь, что в 39-м семью твоей Регины, как польских колонистов выслали за Урал, отняв у них всё то, что осталось ещё с 20-х годов.
Гертруда лишь с младшей дочкой пешком вернулись оттуда в Украину, Ксаверия, твоего тестя там сразу расстреляли.
Когда стало ясно, что тебя нет, твоя Регина-Мария сломалась, вскоре заболела и стала угасать и, будучи живой, стала для своих детей "мёртвой" матерью.
Чувствуя, что не справляется со всеми детьми, оставаясь семьёй врага народа, она отправилась в родные места Украины.
Она отказалась бежать в Польшу, когда младшая сестра Антония звала её с собой. Не решилась, потому что уже не в состоянии была без тебя на новом месте строить жизнь с шестью детьми.
Её мать так и не простила ей тебя, вашей любви и твоим детям не нашлось рядом с ними места.
Только Регине и маленькой Владе она разрешила остаться в деревянном сарайчике у маленького дома-мазанки, который смастерили по возвращению их из зауральской ссылки за те фамильные украшения, которые удалось сохранить.
Своим пятерым детям Регина велела отправиться поездом и выйти на третьей остановке от Калиновки, оставаясь на вокзале города Винницы (им было от 15 до 10 лет от роду), сказала запомнить их новые имена, наказала забыть об отце и матери, но не забывать дорогу к ней. Она знала, что детей найдут и определят в детский дом. Так и случилось. Рассеялись твои дети…
Антонина - Татьяна Галина - Галина Янина - Анна
Владислав - Вячеслав Юлия - Людмила
Владислава - Валентина Разбрелись они по жизни. Старались друг друга находить, встречались и расставались, предавали друг друга и обижались, находили друг друга и примирялись. След единственного брата, твоего сына, им не удалось найти с тех пор, как попал он в детский дом. Только двое из всех, на протяжении всей жизни, сохранили друг другу верность в дружбе… Но я с детства помню только их обиды друг на друга и упрёки… Всё было бы не так, если бы тебя не расстреляли... Потом был холод, был голод, была война… Они не были вместе и каждый нёс свою тяжёлую ношу. Только в 60-х твои старшие дочери получили ответ на их запрос о том, что произошло с тобой. В ответе было сказано, что ты был расстрелян без суда и следствия. После смерти Сталина тебя, как и многих, реабилитировали и возместили твоим детям в денежной форме то, что можно ли было возместить?
Воспоминания моей мамы были вовсе не детские…
Когда она ходила в школу, её одноклассники с сочувствием относились к ней из-за того, что её мама была больна и не могла заботиться о ней. Поэтому часто кто-нибудь из родителей передавал маленькой Владе что-нибудь съестное и она всегда несла всё маме.
Когда ей было восемь, она нянчила еврейского ребёнка за кусочек хлеба или что-нибудь из еды, и снова несла больной маме. А ещё, взрослые брали её с собой ходить по полям в поисках остатков каких-либо овощей в земле.
Однажды, после войны Регина отправила её одну поездом до Кировограда к твоим родным, к Дмитрию и Софье. Влада на всю жизнь запомнила, как тётя Софья варила в саду в медном тазу ароматное вишнёвое и из райских яблочек варенье.Тогда родные собрали ей немного продуктов в платок, завязав его в узел, посадили на подножку вагона поезда, который привезёт её снова в Калиновку.
Добрый дяденька помог ей устроиться на подножке железнодорожного вагона. Он так ласково её расспрашивал всю дорогу, был с ней добрым, оберегал её. И уже в воображении ей представлялось, как приедет к маме и, развязав этот узелок, увидит её улыбку и мама крепко прижмёт её к себе. Только вот в Казатине, прибыв к своему месту, этот добрый человек, спрыгивая с подножки, сильно потянул заветный узелок с продуктами. А Владочка ещё долго и горько заливалась слезами, не зная, что она будет говорить маме… Как сложилась бы её жизнь, если бы тебя не расстреляли? Твоя Регина умерла, когда ей было сорок восемь, а Владе было всего лишь пятнадцать. Она не могла оставаться с бабушкой, потому что она так и не принимала её, как равную себе. Для неё навсегда твои дети остались детьми «холопа». И никогда Гертруда не вспоминала свою дочь Регину. А Влада поехала к своей старшей сестре в Винницу. Прибавив пару лет возраста, чтобы получить паспорт, та устроила её работать на военный завод. Влада с головой окунулась в новую жизнь, став комсомолкой и спортсменкой, будучи красавицей и очень скромной девушкой. На освоение Сибири отправилась она по комсомольской путёвке, также желая немного «прибарахлиться», потому что хотелось ей красиво одеться (из рассказа о ней её старшей сестры). Именно там повстречалась она с Николаем, моим отцом. Сначала влюбилась в него, а когда все друзья стали её отговаривать, зная его необычайную жестокость, ей было жаль его за всё то, что с ним случилось в жизни. Когда они стали жить вместе, ей пришлось постоянно на себе испытывать его вспышки гнева и властный казачий нрав. Только тогда ей было уже страшно, потому что он пообещал убить её, если она от него вздумает бежать. Она на всю жизнь поверила этим его словам, потому и боялась. А куда ей бежать-то было? Вот и думаю я, как сложилась бы её жизнь, если бы тебя не расстреляли?
Родился у неё твой внук Витенька. Болеть стал ещё младенцем, часто - воспаление лёгких, от смерти его спасали. Тогда решили они вернуться в Украину. Как тяжело было ей, а ещё и от того, что всегда знала, что нет родительского причала и помощи, да и защиты ждать было неоткуда… А когда узнала, что беременна мной, вдруг поняла, – совсем не вовремя… Не ждали меня и не рады мне были… А если бы тебя не расстреляли? Я знаю, что всё было бы иначе! Я знаю, что ты был бы мне рад и никогда не тяготился моим существованием! Потому что ты жил и любил, потому что ты мечтал и думал о будущем, значит, думал обо мне! Такой тоской и болью отозвались эти мысли в моём сердце! И так жаль мне стало всех этих лет жизни без вас моих родителей, а также нашей жизни с братом без вас, вашей любви, мои дорогие дедушки и бабушки!
Я не хочу и не позволю, чтобы память о вас была стёрта, о моих дедушках и бабушках:
Бабичевых Василии Владимировиче и Регине Ксаверьевной,
Бондаренко Кузьме и Полине!
Я есть, потому что вы – были, мои дедушки и бабушки. И я вам благодарна за это. Пусть добрая будет о вас память и в моих внуках, которым я буду о вас рассказывать.
Мила Менесес